Книга памяти
Как в капле росы отражается солнце, так и в истории каждой маленькой деревни, каждой семьи отражается большая история всего нашего народа. Деревня Варламово Харовского района Кубенского сельского поселения - типичное тому подтверждение. Война народа на своей территории, это особая война, где воюют все: и старуха, и ребенок, каждая былинка, каждый дом. Здесь нет особой героики, это просто жизнь - как у всех в то нелегкое время, но в чем-то своя, особенная.
Деревня Варламово дала миру много интересных людей. Здесь родились и выросли выдающийся художник Алексей Федорович Пахомов, художник Валентин Николаевич Зернов, здесь прошли детские годы профессора Санкт-Петербургского университета, филолога Михаила Васильевича Отрадина... Много жило здесь когда-то людей, деревня была очень большой. Нынешний вид она обрела полвека назад. Сколько себя помню – дома стоят вразнобой, разбежавшись друг от друга в разные стороны, словно ребятишки на лужайке. С трудом просматриваются линии бывших улиц, а ведь было все когда-то здесь стройно, цельно, складно. К виду сквера, превратившегося с годами в небольшой лесок на бывшей деревенской улице, все уже давно привыкли, как привыкли и к тому, что стоит в нем среди вишен и берез памятник с мемориальной доской, повернутой лицом к деревне. Доска густо покрыта фамилиями погибших воинов - тесно друг к другу, двумя столбцами. Всего 42 фамилии.
Нет, воины пали не здесь, и не лежат под памятником посреди сквера. Война и близко не подходила к деревне. Те, чьи имена выгравированы на мемориальной доске, закопаны безвестно в новгородских лесах, в ленинградских болотах, на полях Житомирской области, в землях Венгрии, Польши и еще Бог знает где. Иные погибли в блокаду от голода, и покоятся в тесных братских могилах то ли на Серафимовском, то ли на Пискарёвском кладбище, а может, и вовсе в Парке Победы. Эти люди здесь родились и здесь когда-то жили. Многие ушли отсюда на войну и обратно не вернулись. Обелиск в сквере – могила без покойников, каких много в нашей стране. Памятник был поставлен давно, более тридцати лет тому назад. И не у кого уже спросить – кто эти люди? Какими они были? Как жили, что любили? Те, кто поставил этот памятник, сами уже ушли в мир иной. Но все ж поставив себе такую задачу - оживить в памяти эти имена - удалось кое-что раскрыть и вспомнить, пока еще были живы последние старожилы. Теперь самыми старшими остались дети войны. И их благодарная память тоже кое-что помнит.
Пока все дома – мы живем
До войны Варламово – это большая и шумная деревня, целый колхоз. Он был создан 18 мая 1931 года и носил имя жены вождя пролетарской революции Надежды Константиновны Крупской.
Колхоз был средним по всем показателям, быть может, сказывалось и то, что деревня расположена в сильно холмистой местности по берегу Кубены, и было трудно обрабатывать землю? Лошади надрывались, вспахивая крутую Горочку за деревней. И поля раскинулись так широко, что в первые годы коллективизации четыре семьи были переселены на хутор под Бережок, чтобы ежедневно не ездить в поля за три километра. На реке Кубене работала мукомольная мельница, тоже принадлежавшая колхозу. Но, видимо, организация труда оставляла желать лучшего:
«Колотили - молотили,
и солому не трясли.
Нетрясенную солому
на конюшню привезли.
Конюха солому стелют,
и качают головой:
«Вот где наш страдает хлебец –
У лошадок под ногой», - подмечал недостатки колхозной жизни в частушках комсомолец Сергей Константинович Зернов.
От райцентра до Варламово – всего 12 километров, но преодолеть их по бездорожью на лошадях порой бывало не так-то просто. Еще до создания колхоза, сразу же после Октября, каждая семья получила в бессрочное пользование земельный надел по едокам. Иные получили угодья километров за восемь по другому берегу реки. Но все равно земли не хватало, многие семьи уезжали в Сибирь, к новому месту жительства. Раскулачивание тоже не обошло деревню стороной. Самые крепкие хозяйства беднели, выселялись на хутор под Бережок, а потом насовсем покидали родные места. За малейшее нарушение законности рабоче-крестьянского государства – ссылка и лагеря. Великонида Рогозина за растрату была осуждена и отправлена в лагерь (так и не вернулась), а ее трое детей оказались в детдоме. В тридцатые пережили голод, репрессии – словом, все то, что пережила вся большая страна.
И все ж к началу Великой Отечественной войны в деревне проживало 193 человека. Одной молодежи – более полусотни человек! Имена в деревне давали звучные и красивые, по нынешним временам очень редкие: Евлампий, Великонида, Мануил, Исафаил, Афагангел, Евлампия, Акиндин, Клавдий, Никандр, Фомаида, Феофан, Евфалия, Евстолия, Градислава, Паис, Фирс, Феодосия, Пульхерия, Руфина, Ираида, Поликсения. Фамилии в деревне - сплошь Зерновы да Зорины, Озеровы да Кочковы, Коротины да Копосовы. Чтоб не путаться, чаще всего людей звали по прозвищу.
Председателем колхоза был избран Иван Николаевич Кочков. Он воевал в Финскую, и с успешным ее завершением вернулся домой.
«Председатель у нас Ваня,
Счетовод Никашенька.
Лидиха коней обряжает,
А коров – Ирашенька», - распевалась по деревне частушка о колхозной жизни.
Была в деревне своя начальная школа, и в 20- 30-е годы неграмотные крестьяне проходили ликбез, который устраивался в большой летней избе Н.Е.Кочкова. В пустующих после раскулачивания самых крепких крестьян домах устраивались ясли, заселялись приезжавшие в деревню из города учителя. В бывшем крестьянском гумне уже крутили немое кино, куда ходили всей деревней. В 37-м как на чудо смотрели на первый трактор ХТЗ, который пригнал в деревню молодой тракторист Николай Возов из соседнего колхоза. Молодежь стремилась к учебе, уезжали в ФЗО и на производство, успешно обучались там рабочим специальностям. Молодые парни и мужчины призывались на срочную службу в РККА. Накануне Великой Отечественной срочную службу проходили шесть человек: Пахомовы Николай и Василий, Озеров Василий, Зорин Иван, Зернов Феофан, Зорин Дмитрий, а Николай Александрович Зорин получал профессию кадрового военного в Слутском пехотном училище.
Жизнь шла своим чередом, игрались свадьбы, создавались новые семьи, для них строились отдельные новые дома. Последняя улица намечалась уже к самому краю поскотины. Бани в деревне были не в почете - мылись в огромных русских печах. Так повелось извека – для экономии дров и из-за противопожарной безопасности. Да и где их строить при такой плотной застройке? Деревню «Китаем» звали – даже огородов возле домов не было, лишь яблони да черемухи под окном. В доме моего дедушки под крышей со стороны двора - сплошь гнезда ласточек. Множество писклявых птенцов. С утра до вечера мелькают, как дождь. Говорят, что ласточки приносят счастье...
Перед самой войной задумали колхозники выстроить общественную баню – за деревней, где гумна стояли. Но она так и осталась недостроенной. Вспоминают сильный пожар в самом начале вой- ны, когда по недосмотру загорелся на гумне лён. Общими усилиями его затушили, огонь не тронул близлежащих гумен под соломенными кровлями. О колхозной жизни можно рассказать многое, но сегодня разговор не об этом…
За четыре года войны на фронт из деревни ушли 42 человека, а в десяти семьях сразу по несколько человек. В семье Кочкова Алексея Евлампиевича воевал сам глава семьи и два сына; у Смирнова Александра Павловича – два сына на фронте и две дочери – в госпитале. Отцы и сыновья ушли на войну из семей Малиновского Никандра Александровича, Кочкова Николая Евлампиевича, Зорина Ивана Дмитриевича, Пахомова Василия Николаевича. По дочери и сыну в действующей армии – у Зернова Вячеслава Дмитриевича, Казакова Евлампия Константиновича, Малиновской Марии Осиповны. Вернулись – двадцать один, ровно половина.
Татьяна СМИРНОВА
