Мой дедушка Мозолев Сергей Васильевич (1941 г.р.) и бабушка Зинаида Михайловна (1943 г.р.) – дети войны и помнят только голодные годы 1946 и 1947.
Из воспоминаний дедушки Сережи: «Мне было 6 лет, я был самый младший. Отец еще не вернулся. Его забрали на военный завод в Челябинске, он там проработал всю войну и вернулся домой в 1945. В 1945 у нас сгорел дом и мы переехали в г.Харовск. Работали все. Мне дадут деревянную тележку и отправят в лес за грибами. Пока тележку не насобираю, домой не иду, знал, что придут мать и брат с работы, а есть нечего. Хлеба почти не было. Нужно было в 4 утра занять очередь в трех магазинах, чтобы купить три буханки хлеба. Ели все – и крапиву, и клевер. Спасало нас козье молоко. Лекарств не было. Болели, в основном, кишечными заболеваниями. Зимы стояли очень холодные, много было волков, которые ели даже собак. О хорошей одежде и обуви никто и не мечтал. Сам я только в 16 лет купил брюки и сапоги на заработанные деньги».
Бабушка Зина во время войны была очень маленькой и помнит только послевоенные годы. Из ее воспоминаний: «Жили мы с мамой в леспромхозе. Я ее почти никогда не видела. Она работала сучкорубом, и все дни была в лесу. Самое яркое воспоминание – бочки с повидлом. Залезали в такую бочку и соскребали со стенок; сахара, конфет не было. Были рады и такой еде». Дети войны до сих пор помнят, что такое голод и как сладок кусок простого колотого сахара.
Прадедушку Василия Павловича, который работал на военном заводе, я не знала, он умер в 1996 году. Из рассказов деда знаю, что работал в тылу в Челябинске на военном заводе и рассказывал мало о своей работе. Он был малограмотный, читать не умел, только расписывался за пенсию. Трудолюбивый был прадед, добрый и строгий. А на фотографиях всегда улыбался. На жизнь никогда не жаловался.
Еще хочу рассказать о дедушке Валентине Романове (1932 г.р.). Валентин Евгеньевич – труженик тыла. Он живет и здравствует, уже более 10 лет ухаживает за больной женой, лихо сам водит автомобиль «семерку» и играет на гармошке.
Мой дедушка родом из д.Тарасовской Харовского района. Когда началась война, ему было 9 лет. Мне трудно представить, как можно в 9 лет начать работать в колхозе. Из воспоминаний деда: «Отца взяли еще на Финскую вой- ну. Мне было тогда 8 лет. С этого времени началась моя трудовая биография. Днем я пас колхозных телят, а ночью лошадей. На лошадях пахали, сеяли. Когда забирали на Финскую войну, все ревели. Отец с Финской вернулся, но весь больной. В 1940 году уже все знали, что война будет и все готовились, как могли».
Мне, представителю современного поколения, трудно понять, как жить в деревне и питаться тем, что вырастил сам. Сейчас в магазинах есть все. Из воспоминаний деда: «Магазинов в деревне не было. Сеяли все своими семенами. Все жали серпами. Мы, мальчишки, зерно возили на гумно. Весь выращенный хлеб сдавали в колхоз. Для себя оставляли только самое плохое. Хлеб хранили в хлебопунктах».
В деревнях не было репродукторов, и весть о вой- не принесла почтальон. Из воспоминаний деда: «Мы в поле погоняли лошадей, идет письмоноска Маша Романова. Она нам и сказала, что началась война. Из района в колхоз каждый день приезжало начальство. На войну забирали всех, но не за один раз, а группами. Женщины, дети плакали. Отца забрали летом. У матери нас осталось пятеро детей. Старшему было 14 лет, самой младшей 2 года. Урожай 1941 года был хороший. Но зерна давали мало – по 300 граммов на трудодень. Люди не жили, а существовали. Урожай убирали пацаны, женщины и старики. Зима 1941 года была очень холодная. Но гулять ходили и Рождество отмечали. Мылись и стирали щелоком. Бани не было, а только печь да ведерный самовар. Как мать справлялась, сложно представить, но она была боевая. Еду ели без соли, ее трудно было достать. Пекли пироги, везли в район, а там обменивали на соль. А что такое сахар, мы в 1941 не знали вообще».
Что такое тыл – не сразу и поймешь. Для меня это место, где нет войны, где все спокойно. Но это только так кажется. Тем, кто работал и жил в тылу, было еще голоднее, ведь продукты отправляли на фронт солдатам. Из воспоминаний деда: «Началась весна 1942 года. Год был очень голодный, особенно март. Картошку перекапывали весной. А от нее уже был крахмал, такое варили, ели. Собирали клевер. Один из руководителей вырвал у меня из рук корзинку с клевером, все затоптал, корзинку сломал, а было мне всего 10 лет. Клевер был как конфеты, хоть что-то сладкое. Обидно было. Что я мог? Солому толкли. Гигель, крапиву ели. Спасал лес. Там были и грибы, и ягоды, иногда и зверьки попадались. Мать работала в колхозе и рассеивала зерно. Но хлеба мы почти не видели. Если поймают со 100 граммами зерна, срок – три года. Голодали сильно и болели. Мыла не было да и посуда была общей. Лекарств тоже не было. Воровали кур, уезжали ночью в лес, там жарили и ели. Держали коров, но молоко сдавали. Оставался только обрат, им и питались».
Война шла. Но жизнь продолжалась. Уходили на войну новые добровольцы, приходили раненые и покалеченные. В колхозе было несладко. Работали все, как могли. Из воспоминаний деда: «С войны вернулось мало людей. Кто был с 1922 года, почти все погибли. Вернулся двоюродный брат Николай. Он был командиром танка. Экипаж погиб, а он остался живой, но без ног. Ходил на протезах, но они были некачественные, и я его часто видел без них. Он работал на молотилке. Другой двоюродный брат Александр пришел с Японской войны с одним легким. Родной брат Александр
воевал в Заполярье, вернулся живой. Двоюродный брат Евгений был в плену, вернулся домой после войны. Родной дядя Николай старше моего отца на 5 лет, вернулся в 1943 году в деревню. Отец Евгений был очень хорошим мастером по пошиву обуви. Всю войну он был мастером на обувном предприятии в Ленинградской области и шил обувь для солдат. Вернулся домой. Солдаты приходили опухшие, исхудавшие, жили мало, умирали рано. Сказать, что мы не видели войны – неправда. Да, у нас был тыл. Но рядом была железная дорога, по которой везли уголь и технику. Самолеты немецкие летали и бомбили мост. Самолет пролетал и в нашей деревне. Мы очень испугались и побежали. Сестра Настя упала в колодец, Женька спряталась за бугорок. Страшно было умирать, а про сестер я как-то и не думал живые они или убиты. Разве это тыл?»
1945 год. Пришла весна. Из воспоминаний деда: «9 мая 1945 года мне уже было 13 лет и я выполнял много работы дома и в колхозе. В тот день меня послали за тыноколом для забора. А навстречу письмоноска Маша Романова. Она мне и сообщила, что война кончилась, победа. Война-то кончилась, но жить лучше не стали. 1947-1948 годы были голодные. В лесу перебили всю дичь. Зерно не ели, оставляли на посев. Пироги только на большие праздники пекли. Ели из одной большой миски, чашек не было. Работали в колхозе и зимой, и летом. Летом скотину пасли, да зерно убирали. Осенью лен дергали, ставили в бабки, молотили и трепали. А зимой загоняли в колхоз лес валить. Я в лес ушел в 1948 году, пила весила 22 килограмма. В лесу давали 700 граммов хлеба, а сезонные рабочие его отдавали нам, вечно полуголодным. Карточки на хлеб отменили в 1947 году. Голодные были, но веселые, на жизнь не жаловались».
Многие советские люди получили награды за работу в тылу. Мой дедушка Валентин Романов, труженик тыла, награжден медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «Ветеран труда», отмечен юбилейными медалями к 65 и 70-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., орденом Трудовой Славы 3 степени, знаками «Ударник 9 пятилетки», «Ударник 10 пятилетки», значками «За работу без аварий» второй и третей степени, «Победитель социалистического соревнования».
Горжусь своим дедом. Он – пример стойкости и жизнелюбия. Трудился для того, чтобы в стране был мир, чтобы его дети и внуки не видели войны.
Арина РОМАНОВА, г.Вологда
Фото из семейного альбома
