Собравшись в тесном кругу своих знакомых за чашкой чая, в разговоре мы как-то незаметно перешли к теме нашего военного детства. Конечно, оно примерно одинаковое у всех. Но воспоминания Эльвиры Памятовой (в девичестве Куриловой) заинтересовали меня более всего.
Возможно, и читателей они не оставят равнодушными. Эльвира Анатольевна рассказала:
-Мой отец Анатолий Константинович родился в 1908 году в деревне Дитенская Харовского района в семье крестьянина. Познакомился со своей будущей женой Верой Александровной во время учебы на рабфаке в Вологде, где они и поженились. Там появился на свет мой брат Артур.
Свою трудовую деятельность отец начал в 1926 году на Харовском лесозаводе. С 1929 по 1935 годы он занимал ответственные посты на советской и партийной работе. В 1936 году был направлен в органы государственной безопасности в Красноярск, затем в Новосибирск. Там я и родилась в 1939 году. За добросовестную работу он был премирован именными часами. В 1937 году его перевели в действующую армию на Украину, в город Ровно, а за 6 месяцев до войны – в город Дубно (600 километров от границы). В городе Ровно родилась моя сестра Ирина.
Когда мы приехали в Дубно, нам дали дом, где раньше жил бандеровец. Под жилым помещением был большой подвал с потайными дверями и окном, через которое можно легко пролезть. За неделю до войны хозяин этого дома приходил и ночевал там тайком.
Как рассказывала мне мама, при объявлении войны отец, будучи военнообязанным, сразу ушёл на фронт. Некоторые его сослуживцы под разными предлогами отправляли своих родственников подальше от границы. Но наш отец этого не сделал.
На руках у мамы нас было трое: Артуру 8 лет, мне нет ещё и 2-х лет, Иринке – 8 месяцев. Перед отправкой из города, собрав кое-какие вещи и оставив нас на улице под присмотром Артура, мама пошла в отдел госбезопасности.
Несмотря на детский возраст, брат, как говорила мама, вел себя в этой ситуации как настоящий мужчина. Он прижимал нас к себе, чтобы мы не потерялись в этой многолюдной, плачущей и рыдающей толпе, утешал, говорил, что мама сейчас обязательно придет, нужно еще потерпеть чуть-чуть. Нам было страшно, хотелось есть, пить, мы сильно плакали. Вдали слышны были взрывы и залпы артиллерийских орудий. И вот наша мамочка вернулась, мы были бесконечно рады.
Она почти полдня ходила за военным, который отвечал за отправку людей, чтобы он помог нам уехать из города. Нас повезли на машине еще с одной семьей, а через час объявили, что город Дубно занят фашистами.
Мы ехали под обстрелами с обеих сторон, неоднократно выходили из машины и прятались в кустах, траве, канавах. В дороге мама прижимала нас к себе, чтобы мы не видели тот ужас, который творился вдоль дороги: искореженные и разбитые машины, трупы взрослых и детей, плач и стоны раненых. Дальше мы ехали поездом.
Мама рассказывала, что во время одного из артобстрела всем пришлось выйти из вагона. Люди прятались в зарослях кустарников вдоль железной дороги. Мы тоже поспешили скрыться в них. Людей было много. Когда все стихло, и прозвучала команда отправления, Артура рядом с нами не оказалось. Его отбросило взрывной волной. Мама долго искала, плакала, думала, что его уже нет в живых. Была дорога каждая минута, без него мы уехать не могли, оставаться и искать его уже не было времени. Мама подошла к машинисту и со слезами на глазах просила подождать еще минутку. И в это время она услышала его голос: «Мама!». Слезы радости катились по ее щекам. Все вместе мы продолжали путь.
Когда мы перебрались через Волгу, нас определили в какой-то колхоз. Но у мамы была цель – уехать в город Красавино, на ее родину. До него мы добирались 36 дней. В Красавино жил отец мамы и мачеха (матери она лишилась в 5 лет). Совместных детей у них было четверо, и мы в такое тяжелое время там были не нужны. Мама выпросила комнату, и нам выделили проходную в одной квартире. Люди жили очень плохо, умирающих не успевали хоронить, их складывали на чердаках. От голода люди пухли.
Прожили в Красавино около 6 месяцев. Получили письмо от папы, он сообщил, что его мать болеет и просит нас переехать в деревню Дитенскую Харовского района.
В Харовск добирались водным путем. Мама еле уговорила капитана, чтобы он взял нас на пароход, так как на нем везли заключенных. Пока плыли, они подняли на судне бунт и выкинули за борт повара и буфетчика. У нас же отобрали все продукты. От Вологды ехали поездом, до деревни – на лошади.
Нас встретила слепая бабушка. В доме ничего не было, кроме лавок вдоль стены, стола, одной чашки без ручки, чугунка, ухвата, лопаты, большой печки, в которой мы мылись. Нам было намного труднее, чем местным жителям, так как у нас не было овощей со своего огорода. Мы с сестрой заболели корью и дизентерией, сестренку положили в больницу, откуда она уже не вернулась домой. Потом не стало бабушки. Похоронить было очень трудно, люди не копали могилы, видно, берегли свои силы. Мама сушила картофельные очистки, вот за них-то и выкопали могилу.
Уже позже мама купила суягную козу, благодаря ей и ее потомству мы и выжили. Весной посадили лук, картофель на своем участке. Помню случай: мама сварила густую картофельную кашу, разрезала ножом, подала каждому. Брат видит, что я не кушаю, и просит отдать ему. Я согласилась при условии, что он мне потом отдаст обратно. (Когда стали взрослыми, вспоминали, смеялись над собой). Артур всегда за нами следил во время еды, и если мы что-то уронили, то быстро наклонялся под стол и отправлял в рот. Однажды мама пекла хлеб и нечаянно разбила стеклянную квашню, но тесто не выкинула, а все испекла и убрала в сенник, заперла на замок. Артур через верх отодвинул доски и постепенно все съел, не думая, что в хлебе могут быть стекла.
Рядом с нами тоже жила бедная семья. Свое зерно они мололи, добавив в него лебеды и клевера, потом пекли хлеб. Один из сыновей взял кусочек такого хлеба и решил угостить им лошадь, а она хлеб не взяла. Лошадь не стала есть то, что ели люди.
Во время войны мама вышла на работу агрономом. Когда она уходила, мы оставались на весь день одни. Мама работала до тех пор, пока папа не вернулся с войны. А он пришел домой в начале 1946 года, так как был оставлен в Венгрии на зачистке банд, где и был ранен.
Вспоминается, как ждали папу домой. Вечером при свете лучины мама сказала, что скоро придет отец. Но я его совсем не помнила, не знала, какой он, потому что мне не было еще и двух лет, когда он ушел на фронт.
Мы сидели с мамой и фантазировали: вот там папа идет, вот он поднимается в горку, вот приходит в деревню и стучит в дверь. Когда папа на самом деле пришел домой, то привез мне куклу. Я была очень рада, у меня были только самодельные куклы.
Идут года, мы стареем, смотрим на внуков и уже на правнуков и представляем себя в их возрасте. У них другая жизнь! Но хочется, чтобы они помнили то, что пережили их сверстники в то далекое тяжелое время.
Записала Антонина Брызгалова
Фото из семейного альбома
