Он вспоминает: «Наша семья, в которой было восемь детей, считалась вполне зажиточной. Две лошади, две коровы, овцы, свиньи, куры. Да и земельки чуть больше гектара. Но нашелся «добрый» человек, написал куда следует, что мой отец использует… батраков. А какие там батраки? Да, весной и осенью нанимали одного сельчанина, чтобы помогал. Платили ему за работу. Тогда у нас забрали все, оставили только дом и кур».
Кто бы знал, что все так обернется. После окончания десятилетки подался вихрастый паренек, что из села Малое Девице Черниговской области, Иван Гринько учиться на учителя в Нежинский педагогический институт имени Гоголя. Да какие там знания после сельской школы! Срезался на первом экзамене. А учиться хочется! Забрал документы и – бегом в Одессу.
Башковитый паренек, легко поступает в Одесский финансово-экономический институт. Грызет «финансовую» науку, на курсе он первый заводила и затейник. А через три месяца призвали в Красную Армию. Уже шла война с белофиннами.
3 декабря 1939 года разгрузился их эшелон в Архангельске, и определили Ваню в полковую школу 611-го стрелкового полка 88-й стрелковой дивизии обучаться на младшего командира. Школу он благополучно закончил в звании младшего сержанта.
После возвращения в место постоянной дислокации получили боеприпасы и заняли боевую позицию на самом берегу Белого моря. Задача – прикрывать небо Молотовска (ныне Северодвинск) от супостата. На судостроительном заводе клепали эсминцы для Рабоче-крестьянского Красного Флота. Но недолго довелось повоевать Ивану Гринько. Откомандировали его и других, таких же шибко грамотных сержантов, имеющих среднее и средне-специальное образование в Великий Устюг Вологодской области.
Там их встретил новый командир подполковник Тарасов и объявил, что они теперь курсанты Пуховичского пехотного училища. Делать нечего – курсанты, так курсанты. Вечерами не отходили от тарелки репродуктора: как там на фронте? По окончании училища получил звание лейтенанта. Иван Гринько вспоминает:
-Из штаба пришел приказ: 17 сентября явиться в военкомат. Прибыли в кабинет военкома. Мы у него и спрашиваем, мол, что нам предстоит? А он отвечает - будете в Вологде служить.
Познакомили нас с нашим комиссаром, фамилия у него Чудаев. Он сказал, что мы будем формировать отдельную 655-ю зенитно-пулеметную роту, задача которой прикрывать в тылу наиболее важные объекты.
А через десять дней лейтенант Гринько в своих новых коричневых сапожках уже командир третьего взвода 655-й отдельной зенитно-пулеметной роты. Правда, ее еще предстояло сформировать. Гринько, Агаев и Бабич – взводные - засучив рукава, взялись за дело, и к концу месяца армия имела еще одно полнокровное подразделение. В декабре получили девять зенитных установок, составленных из спаренных и счетверенных «Максимов». Правда, уже с воздушным охлаждением. Тогда же, 19 декабря 1941 года, был сформирован и Череповецко-Вологодский дивизионный район ПВО, в состав которой вошла и 655-я рота.
Первая боевая задача взвода лейтенанта Гринько – охрана моста через реку Кубену в Харовском районе. По нему нескончаемой вереницей шли и шли на фронт эшелоны с людьми, техникой, боеприпасами. Ответственность – на все сто. Не дай, господи, пропустить хоть один вражеский самолет. Навострились до того, что даже ночью могли по звуку мотора определить, чей самолет, груженый или нет.
Иван Михайлович вспоминает:
-На следующий день прибыл из Архангельска и наш новый командир роты - старший лейтенант Герасименко. Поставил перед нами задачу - отобрать людей старше 30 лет, потому как мы в тылу. Так что в роту эту попали «пожилые» и все вологодские. К концу сентября роту сформировали. Зенитных установок, с которых нам предстояло стрелять по самолетам, на тот момент еще не пришло. Они прибыли позже. А надо же потренироваться, всех научить пользоваться оружием. В итоге боевой приказ на оборону получили только 19 ноября. Почти два месяца учились, а сначала не было даже пушки своей. Когда получили оружие, 1-й взвод отправили оборонять станцию Паприха, где расходятся пути на Москву и Киров, 2-й – мост в Сухоне. А меня отправили дальше всех – оборонять мост через Кубену под Харовском. Помню, как подгоняли туда платформу под установки, как 83 километра в вагонах добирались туда. Мороз был минус 20, а мы землянки копали.
Не знаю, почему нам все время меняли место дислокации. С Харовска перебросили на разъезд Чахлово. Там особенно запомнилось плохое питание. Треска допотопного лова, например. Ничего, кроме перловки. Никаких овощей. Пошел ропот даже по этому поводу. Я звоню Герасименко и говорю, мол, товарищ старший лейтенант, мы тут с голоду скоро помрем. Он спрашивает: «Какой выход?» А я говорю: «Здесь рядом лоси бегают... Пусть, мол, послужат на благо Советской Армии». Герасименко дал добро, и наш охотник промысловый в первый же день поймал одного, ошкурил... Мы тушу у самой дальней установки в снег закопали, хворостом прикрыли.
Приезжает как-то Чудаев. А мы не знали, что он приедет. Наш кулинар готовит блинчики с мясом. Он ко мне: «Вы что же это делаете, мол, нарушаете все и вся!» А чего нарушать? Кушать-то хочется. А мы уже к тому моменту второго пудов на 25 поймали, такого надолго бы хватило. Чудаев мне говорит: «Под суд пойдешь!» А я говорю, под суд так под суд, конечно, но у меня разрешение есть. От кого? От товарища Герасименко. Чудаев пригрозил, мол, смотри, если не подтвердится... Но все подтвердилось. Там еще спросили в итоге, а чего нам-то ничего не везут?.. Так что в итоге и их пришлось снабжать.
В Чахлово же я познакомился со своей будущей супругой. Нужно было провести комсомольское собрание. Меня назначили председателем, а Катюшу мою – секретарем. Помню, наблюдаю за ней, смотрю, пишет только дельное.
В мае 1942 года на должности номеров в боевые расчеты и наблюдателями назначили девушек. Боевые установки взвода Гринько располагались на крышах зданий музыкальной филармонии, обкомом партии (там сейчас администрация города Вологды) и клуба железнодорожников.
Вот в этот взвод пришли Мария Константиновна Ежкина и Екатерина Александровна Шунина. Екатерина в феврале победного сорок пятого станет его женой. А пока – не до сантиментов. Боевые задачи – каждый день, каждый день – война.
В июне 1943 года Иван Михайлович – уже командир роты с командным пунктом на железнодорожной станции Сухона. Чуть позже, после реорганизации, рота вольется в 29-й зенитно-пулеметный батальон. В начале февраля 1944 года лейтенант Гринько стал начальником штаба батальона. Тогда же в кругу боевых друзей обмыл и звание старшего лейтенанта.
Летом 1944 их перебросили в Петрозаводск с задачей защиты и обороны города, мостов и аэродрома. В октябре батальон охраняет небо на старой границе с Латвией в городе Идрице. 3 февраля 1945 года старший лейтенант Гринько женился.
Потом была Польша. Батальону определили зону ответственности в городе Млава - охранять развязку, где «переобували» поезда. На западе – железнодорожное полотно уже, чем в России. Здесь железнодорожники меняли колесные пары. А над ними синее небо, которое охраняли 24 установки Гринько. Там же, в Млаве, отметил он со своей Катюшей по настоящему фронтовую свадьбу. С Катериной прожили вместе 56 лет. Вдвоем подняли на ноги сына Сергея. Он сейчас в Москве – строитель. Но родителей не забывает, наведывается в Вологду. Помогает отцу – то там подсобит, то там подправит.
9 мая закончилась война, и Гринько начал рваться домой. Какой из него офицер? Финансист. Его дело цифры считать, а не батальонами командовать. Да и дома шесть лет не был, родители два года под немцем были. Как они там? Сердце кровью от воспоминаний обливалось. На третий раз «достучался» до начальства. Дал командир дивизии месяц отпуска. Молодую жену в охапку и домой. На обратном пути оставил ее в Вологде у ее сестры. К тому времени «списали» его Катю, подчистую. После победного 1945 Екатерина Александровна приняла активное участие в работе городского комитета ветеранов войны и военной службы. За образцовый труд во благо Родины ее наградили орденом Трудового Красного Знамени.
Через некоторое время 25-летний фронтовик завершил службу и обосновался в Вологде. Ветеран войны, доживший до 96-и лет регулярно встречается с более молодыми вологжанами.
Исследовал и подготовил
Валерий СКВОРЦОВ, заведующий историко-художественным отделом Харовского музея
Использованы воспоминания, записанные в разное время подполковником запаса Александром Раевским, Александром Ворсиным и корреспондентами «Комсомольской правды» в Вологде.
Фото из архивов музея и д/с №5
